Серебристый седан завернул за угол и покинул оживленную автостраду, оказываясь на узкой улочке, заключенной между двумя стройными рядами панельных многоэтажек. После душного плена городской тянучки, Юнги было приятно оказаться в тени невысоких ухоженных деревьев и он, расслабленно выдохнув, откинулся на спинку водительского сидения. За пределами автомобиля буйствовал апрель, – теплый, ласковый, неизменно многообещающий – и мужчина любил его, как ни один другой месяц в году. Впереди его ждало лето и долгий учебный год, в течение которого он хоть немного отдохнет от сына, который немного утомил постоянным сидением дома даже своего терпеливого отца.

Чимин всегда был странным, и даже Юнги был готов это признать, но это ничуть не портило мальчишку, скорее, привносило в его личность некое очарование. К сожалению, замечали это только взрослые родственники, а вот сверстники сторонились его, поэтому большую часть каникул он просидел дома, поглощая один за другим приключенческий роман и тонну рамёна. Отца это не могло не волновать, ведь он воспитывал сына один и совершенно не знал, что с этим делать – смириться и поддержать образ жизни Чимина, который, как ему казалось, мальчика вполне устраивал, или же попытаться помочь ему расширить круг своего общения. Выбирать второй вариант было рискованно, да и работа отбирала у Юнги большую часть свободного времени, поэтому каждая попытка развлечь мальчишку выходом в свет заканчивалась либо тем, что старший засыпал в кинотеатре, либо ссорой с музейным экскурсоводом. Оставалось надеяться на то, что с началом нового учебного года малыш Чи обзаведется хотя бы одним другом, о чем Мин-старший в тайне молился по ночам.

По пути в школу он немного нервничал, так как наведывался туда не часто – обычно мужчина перекладывал обязанность забирать сына со школы на домработницу, но с тех пор, как женщина уволилась, ему пришлось заняться этим самому. Приятного во всём этом было мало, а вынужденное общение с неприятными молодящимися мамами одноклассников Чимина вообще казалось Юнги каторгой, но лишние полчаса общения с младшим этого стоили. Не имея привычки опаздывать, он старался приехать либо вовремя, чтобы проводить на территории школьной парковки как можно меньше времени, но сегодня прибыл значительно раньше.

Мужчина притормозил у обочины в тени невысоких кедров, опустил козырек, чтобы яркое весеннее солнце не слепило его, и потянулся в карман легкой куртки за мобильным телефоном. Экран загорелся, и Юнги улыбнулся, взглянув на часы в его верней трети – у него было еще четверть часа, которую он мог потратить с пользой для себя и своего сегодняшнего досуга. «На сегодня всё в силе?» – бегло напечатал Мин в диалоге с контактом, зашифрованным под именем «Ким Работа», а после добавил: «Не могу дождаться нашей встречи и перестать фантазировать о том, как чертовски горячо ты будешь выглядеть в белье, которое я тебе купил. Спойлер – оно из кожи и отлично подчеркнет все твои достоинства.» Писал он быстро, воровато, будто боялся, что кто-то может застигнуть его врасплох, несмотря на то, что подглядывать за ним сейчас могли только кедровые шишки, но вскоре расслабился и увлекся перепиской. Сообщение за сообщением она становилась все более откровенной, и Юнги на какое-то время даже забыл, где он находится, поэтому вздрогнул и неестественно заулыбался, нервно пряча телефон в задний карман, когда Чимин неожиданно для отца открыл дверь пассажирского сидения.

- Ты сегодня быстро. Как в школе? – спросил старший, ерзая на месте и пытаясь спрятать вибрирующий прямоугольник как можно дальше. Он знал ответ заранее, но всё равно привычно задавал один и тот же вопрос каждый раз, в тайне надеясь, что однажды сын скажет ему что-то новое. И этот момент настал.

Малыш Чи с упоением принялся рассказывать о своем приятеле и даже пару раз назвал его другом, от чего Юнги невольно открыл рот в немом удивлении и даже забыл о переписке со своим любовником – это было совершенно не свойственно мальчишке-интроверту. Спустя несколько минут непрерывного восхваления некого Чона, Чимин собрался с духом и на выдохе выпалил, что хочет пригласить своего нового друга в гости сегодня вечером, но если отец будет против, то он не особо расстроится. В голосе малыша слышалось, что на само деле расстроится он знатно, да и Юнги столько ждал этого момента, что был готов, скрипя сердцем, отложить свое свидание.  Ему оставалось лишь кивнуть и пригладить растрепанные волосы младшего, который от этого засиял, как новая монета, и тут же потянул отца за рукав, требуя немедленно пойти и познакомиться с тем самым Чоном, а по возможности еще и подвезти его домой. Мин невольно закатил глаза, так как с одной стороны его дергал сын, а с другой – не переставая, вибрировал телефон, сообщая о том, что его юному любовнику не терпится. Взвесив все за и против, он решил, что хорошим отцом ему хочется быть больше, чем хорошим «папочкой», и неохотно, но согласился. Через несколько минут они уже направлялись к стадиону, на трибунах которых сидел высокий худощавый мальчишка, лицо которого было невозможно разглядеть издалека.

– Это твой друг? – спросил мужчина, наблюдая за тем, как малыш Чи машет рукой этому самому мальчишке, поправил очки в тёмной оправе и по-доброму хмыкнул - Кажется, я стал слишком стар, чтобы видеть на таком расстоянии.

Чимин удовлетворенно кивнул, как только друг поднялся и засеменил в них направлении. Всё это время Юнги с тоской поглядывал на экран телефона, который мигал безумно горячими сообщениями и фото, и думал о том, почему вдруг ему перестали писать. С другой стороны, ему нужно было написать о том, что сегодняшнее свидание отменяется, но сделать это было очень сложно, когда чуть выше на фотографии красуется сексуально тело, которое сегодня ему уж точно не достанется. Хотя, не факт.

Как только Чон подошел к ним, Мин на секунду забыл, как стоять, дышать, разговаривать и в целом вернулся в развитии на уровень рептилии, так как такой подставы, еще и от собственного сына, он ожидать не мог. Малыш Чи, его светлый ребенок, повис на плече у Чонгука, парня, с которым его отцу сегодня предстояло слиться в поисках нескольких оргазмов, и который, черт побери, клялся и божился, что ему через несколько месяцев стукнет двадцать лет.

– Твою мать, – подумал Юнги, про себя добавив еще несколько строк нецензурной брани, но вслух произнес другое, - Приятно познакомиться, я – отец Чимина, и мы сегодня подвезем тебя домой.

[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

Если бы в данный момент в голове Юнги крутилось что-то, помимо нелестной брани, проклятий и требований объяснить, за что ему всё это, он мог бы сравнить себя с древнегреческим воином, повстречавшим на своем пути Медузу Горгону. По крайней мере, под маской равнодушия, который тот пытался на себя натянуть, скрывалось именно такое растерянное и застывшее в ужасе окаменевшее лицо.  Возможно, он бы мог подумать об этом чуть позже, когда будет в силах вернуть себе поэтичность и возможность спокойно дышать, а пока мужчине оставалось лишь сосредоточенно следить за дорогой, точнее делать вид, что следит. На самом деле, Юнги не видел перед собой ничего, – ни светофоров, ни перебегающих дорогу пешеходов, ни регулировщиков в их пёстрой рабочей одежде – кроме картин нескольких предыдущих ночей, на которых мальчишка, сидящий сейчас на заднем сидении его машины, сидел на его возбужденном члене.

Это, определенно, был он, и никаких сомнений быть не могло, ведь сейчас на Чонгуке была надета та самая одежда, которая кусками просматривалась на фотографии, полученной мужчиной ранее. Той самой фотографии, на которой это невинное дитя, перебрасывающееся фразами с его малышом Чи, демонстрировало свой рельефный пресс и нехилый стояк, от одного взгляда на который у Юнги подкашивались ноги и теплело в области паха. И чёрт с ним, будь он просто другом его сына, – правда, чёрт с ним, не такая уж и большая беда – но если Гуку и правда было пятнадцать лет, а сомневаться в этом тоже не приходилось, то господина Мина ждали очень большие проблемы с совестью и правоохранительными органами. Если с последними можно было как-то договориться, ведь, в конце концов, мальчишка мог бы давно обратиться в полицию, если бы действительно этого хотел, то вот с совестью дела обстояли иначе. Одно дело – встречаться с взрослым парнем и совсем немного обманывать его на счет своего возраста, а вот иметь отношение с несовершеннолетним мальчиком, которому ты годишься в отцы – совсем другое. От одних только этих мыслей Юнги становилось дурно, и он потянулся к кнопке, открывающей водительское окно, чтобы хоть как-то справится с волной жара, которая накрыла его с головой.

- Пятнадцать, говоришь, - вдруг спросил мужчина, как только услышал, что ребята говорят о возрасте, предварительно поперхнувшись слюной, - Спасибо, Чи, мне очень приятно. Мне очень, блять, приятно, что теперь этот мальчишка знает, что мне тридцать четыре! – А выглядишь значительно старше. . . И давно вы дружите?

Юнги поглядывал на Гука в отражении зеркала на лобовом стекле, пытаясь уловить каждую его эмоцию, но в то же время не позволяя заметить свои нервно бегающие глаза и раскрасневшееся лицо. Даже в такой чертовски неловкой ситуации он не преставал хотеть этого обманщика, каким-то немыслимым способом продолжающего быть соблазнительным и желанным. Не будь рядом Чимина, его отец наверняка бы выбил из Чонгука всю дурь, из-за которой они сейчас погрязли по уши в дерьме, используя для этого далеко не отеческие методы воспитания. Но, так как сын был рядом, и, казалось, сиял от радости, словно медная монета, Юнги становилось еще более паршиво и стыдно.

Большую часть пути он молчал, лишь изредка бубня что-то себе под нос в ответ навигатору, который направлял его по адресу, который назвал Чонгук, но в какой-то момент разговор между двумя мальчишками принял интересный оборот, и мужчина решил в него вклиниться. Обернувшись к ним на одном из светофоров, он многозначительно посмотрел на своего горе-любовника, а после перевел теплый взгляд на Чимина.

- Малыш, - начал он и закашлялся, ведь каждый из сидящих на заднем сидении мог подумать, что обращаются к нему, - Чи, я тут вспомнил, что у меня отменилась важная деловая встреча, так что, если ты настаиваешь, мы и правда можем пригласить Чонгука к нам.

Чимин подпрыгнул на месте и  радостно хлопнул в ладоши, а Юнги отвернулся, и машина тронулась дальше вдоль автострады. Краем глаза он успел зацепить Гука, и едва заметно нахмуриться, давая тому понять, что шансов отвертеться у него нет – раз уж их сегодняшней встрече в отеле не суждено произойти, то они перенесут ее в дом семейства Мин, и пусть только этот мальчишка попробует отказать. А отказать Чимину и правда было сложно, ведь тот, счастливый и воодушевленный, тут же повис на плече у своего нового друга, уговаривая того остаться.

- Ну, ты чего, это же всего лишь ночевка, тем более, папа не так часто может отложить дела и остаться дома на ночь, - запричитал мальчик, не давая Чонгуку вставить ни слова, - Будем смотреть фильмы, болтать, папа приготовит что-то, – па-а-ап, ты же приготовишь, правда? – а потом можем поиграть в приставку. Кстати, папа тоже круто играет, даже меня может нагнуть!

Юнги в который раз поперхнулся, на этот раз чуть не сбив с ног переходящую дорогу старушку, и закивал, как автомобильный сувенир, подтверждая слова, сказанные сыном:
- Да, я могу, - едва выдавил из себя мужчина и притормозил на перекрестке, - Если мы везем Гука домой, то нам стоит свернуть сейчас, а если едем к нам – то чуть дальше. Что делаем? Спросил, а сам даже не думал включать поворотник.

Чимин принялся вопить так, что оба поняли – Чонгук может и не останется на ночь, но погостить у друга обязан, иначе тот оторвет ему руку, а отцу выест плешь. Юнги и сам был рад такому положению вещей, ведь разговор с Гуком должен был состояться в обязательном порядке, и первому будет куда спокойней, если он произойдет на его территории.

Спустя несколько минут компания  всё же добралась до пункта назначения и покинула душный салон автомобиля, в котором, как казалось Мину, было жарче, чем на Венере. Поднимаясь на ватных ногах к крыльцу, он пустил перед собой мальчишек, и Чимин тут же забрал Чонгука рассматривать дом, позволяя отцу хоть немного перевести дыхание. Пока они бегали по комнатам, мужчина уронил себя на кухонный стул, достал припасенный для подобных случаев виски и наспех выпил немного прямо с бутылки. Уставший от тяжелых мыслей мозг поспешно генерировал план действий на ближайшие сутки, но малыш Чи, как уже не первый раз сегодня, сам того не ведая решил все за отца.

- Па-а-а, - раздалось где-то из-за угла, а сразу после на кухне показался довольный Чимин, - Может, закажем что-то? Я так голоден, совсем нет сил ждать, пока ты что-то приготовишь.

Юнги вскинул на сына строгий взгляд, и тот смущенно опустил глаза в пол – он был слишком взбудоражен и совершенно забыл о вежливости, но быстро ретировался. Получив от отца разрешение заказать свою любимую пиццу, он побежал в гостиную искать мобильный телефон, а Гука оставил на попечение отца, который только этого и ждал. как только макушка Чи скрылась за дверным косяком, Юнги пулей подлетел к мальчишке и прижимал его к стене, нависая над ним и не давая сдвинуться ни на шаг.

- Двадцать, говоришь, да? – прошипел он сквозь плотно сомкнутые зубы, - Если Чимин узнает, то мне светит увидеть его в следующий раз на суде, когда его мать отсудит у меня права на ребенка! Ты вообще понимаешь. . .

Юнги тараторил, без умолку, но чем больше говорил, тем больше сбивался, ведь такая близость Чонгука, его тяжелое дыхание и широко распахнутые глаза не могли оставить мужчину равнодушным. К концу предложения он уже путал слова, проглатывал некоторые буквы и невольно касался губами раковины уха мальчишки, чувствуя себя каким-то животным, который никак не может совладать со своими инстинктами. Как только где-то в глубине квартиры послышались шаги Чимина, Мин тут же отпрянул, нехотя отрывая себя от любовника, которого только что почти поцеловал, и напоследок прошептал:
- И только попробуй сегодня куда-то сбежать. 
[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

Юнги боялся подумать, что бы было, не вернись Чимин чуть раньше, ведь рядом с этим мальчишкой, случайным другом его сына, мужчина полностью терял контроль над своими мыслями и телом. Он хотел образумить его, настоять на том, что им стоит быть как можно более осторожными в присутствии малыша Чи, выглядеть серьезно и, возможно, несколько грозно, но на самом деле. . . На самом деле Юнги едва держал себя в руках и был в секунде от того, чтобы впиться в полуоткрытые губы Чонгука, чья грудная клетка так соблазнительно поднималась от каждого тяжелого вздоха. Благо, Чимин был настолько воодушевлен предстоящим времяпровождение с другом и так быстро утянул его за собой в игровую комнату, что даже, кажется, не заметил, как раскраснелся его отец. Словно на прощание, Гук бросил на Юнги такой взгляд, что последний невольно оттянул тугой галстук, чтобы лишний раз глотнуть воздуха, которого ему сейчас так не хватало. Проклятый Чон Чонгук даже на территории своего любовника вел себя так, что у того подкачивались ноги и мутнело в глазах.

Как только мальчишки скрылись из виду, мужчина буквально рухнул на столешницу и растянулся на массивном деревянном листе. В его голове роились сотни мыслей, и каждая из них была тяжелее предыдущей. Все смещалось воедино, ни на один из вопросов у него не было вразумительного ответа, еще и эти чувства, что подступали комом к горлу и собирались горячим пульсирующим шаром чуть нижу солнечного сплетения, совершенно  запутали Юнги. У него было около двух-трех часов, чтобы прийти в себя, собраться, мысленно очертить план своих последующих действий и, в идеале, поработать. Выпив перед этим еще немного виски, –  для успокоения души и тела – Мин открыл ноутбук и принялся разбираться в отчетах и документах, которые были присланы ему на почту, но папки с мудреными названиями, разбросанные по жестким дискам так, чтобы их было невозможно найти кому-то, кто не ставит перед собой такой цели, не давали ему покоя. В каждой из них хранились фотографии и переписки с Чонгуком, от одной мысли о которых мужчине становилось физически больно, и вместо того, чтобы закончить работу, ему пришлось отправиться в свою комнату, чтобы переодеться в штаны более свободного кроя.
Юнги понял, что пока этот мальчишка находится в его доме, он не сможет заниматься ничем другим, поэтому всё, что ему оставалось – это прятаться в офисе до тех пор, пока Чимин не наиграется, и всё это время создавать видимость бурной деятельности. Он отложил все дела, на звонки отвечал сухо и коротко, медлил, когда ему задавали какие-то вопросы и в целом находился в некой прострации. Создавалось впечатление, что Юнги был зациклен на Чонгуке настолько, что подойди к нему сейчас Чимин, он бы даже этого не заметил, в от если бы это был его друг. . . Мужчина встрепенулся и тут же оторвал голову от кипы ненужных бумаг, на которых он бездумно выводил какие-то узоры карандашом – ему показалось, что в дверном проеме замаячила сладкая мордашка его любовника. Несколько раз моргнув и моментально собравшись, – по крайней мере, Юнги казалось, что он выглядит собранным – он убедился в том, что это и правда Чонгук, к тому же, один. Мин поднялся с места и хотел уже что-то сказать, как мальчишка начал первым и протянул ему свой сотовый. Первый удивленно округлил глаза, но все же взял из его рук телефон и приложил к уху.

- Добрый день, господин Чон, - начал он, предварительно откашлявшись, - Не стоит беспокоиться, ваш сын будет полностью под моим присмотром и опекой, да. И только мужчина хотел продолжить, как цепкие руки Гука оказались у него под одеждой, что очень – очень! – затрудняло разговор.

Это был тот самый Чонгук, от которого у Юнги срывало крышу настолько, что он был готов нестись к нему через весь город, забывая о рабочих и домашних обязанностях – не мальчишка по соседству, друг его сына, а маленький соблазнительный чертенок, устоять перед которым, казалось, было невозможно. Мужчина так долго ждал этого, что даже не смог его оттолкнуть, лишь на первых нескольких секундах пытаясь немного отстраниться. Ему было тяжело говорить, ведь дух перехватывало от того, что творил Гук, и Мин прижал его своим телом к двери – та открывалась внутрь, и он тем самым не только сократил расстояние между их телами, а и почувствовал некую безопасность и возможность позволить себе больше. Юнги что-то отвечал, говорил, что не сведет глаз с мальчишек, и многозначительно усмехался, заглядывая своему любовнику в глаза и клятвенно обещая его отцу, что как следует позаботиться о нем. Слов благодарности он уже не слышал, ведь губы Чонгука были настолько сладкими и желанными, что Мин заботился лишь о том, чтобы не простонать прямо в микрофон телефона. Вместо прощания мужчина просто что-то промычал и поспешил нажать на кнопку сброса вызова, чтобы поспешно отложить телефон на ближайшую полку и вжаться в Чонгука жадным чувственным поцелуем. Как и обычно рядом с этим парнем, у него не было и секунды на размышления – он брал и делал. Целовал, кусал, нагло лез ладонями под тонкую футболку, задирая ее под самые лопатки, сползая поцелуями на шею и совершенно не думая о том, чем это может ему обернуться.

Юнги не сразу почувствовал, как со стороны коридора кто-то подпирает дверь, и как только его осенило, что кроме Чимина это сделать некому, он тут же сделал несколько шагов вглубь комнаты, отпустил мальчишку и натянул на лицо самое серьезное выражение лица, попутно поправляя очки на носу:

- Чи, тебе стоит быть осторожнее, ты чуть не убил своего друга, - произнес отец и мягко улыбнулся, - Я поговорил с родителями Чонгука, и он может остаться у нас на ночь, так что, надеюсь, вы хорошо проведете время.

Чимин просиял и тут же бросился Юнги на шею, благодарно бормоча что-то ему на ухо в то время, как последний бросал многозначительные взгляды на Гука, как бы стараясь подсказать ему, с какой стороны стоит одернуть футболку. Долго обниматься с сыном он не мог, ведь иначе тот бы мог почувствовать, как бешено колотится его сердце, поэтому был вынужден сослаться на несуществующую работу, чтобы мальчишки вернулись в комнату, а сам Юнги – в относительно спокойное состояние.

Всё то время, что Чонгук и Чим находились в спальне последнего, Мин то и дело наведывался к ним, чтобы проверить, как дела, принести пиццу и просто поболтать, на деле желая лишний раз увидеть своего любовника. После каждого визита ему приходилось тратить около двадцати минут на умывание холодной водой, но мужчина не мог заставить себя отвлечься на что-то другое – все его мысли занимал этот ребенок, который сегодня ночью будет ночевать в его доме. Правда, малыш Чи настаивал на том, чтобы мальчишка спал с ним в одной комнате, но Юнги не мог этого позволить, исходя из своих планов и банальной ревности, за которою ему было безумно стыдно. В конце концов, после долгих препираний было решено, что Чонгук будет спать в гостевой комнате, находящейся на первом этаже вдали от комнаты Чимина. Последний факт не был оглашен, но грел душу мужчины, ведь он знал, что если ему захочется – а ему захочется – пробраться в комнату к Гуку после полуночи, то шанс того, что сын сможет что-то услышать и заподозрить, минимален.

Полночь была приблизительным рубежом, а на деле мальчишки еще долго рубились в приставку, и к тому времени, как оба разбрелись по комнатам, часы показывали половину второго. Юнги, конечно же, не спал – ему в целом не спалось, он был взвинчен, взбудоражен и не мог сидеть на одном месте. Мужчина мерил широкими шагами офис до тех пор, пока шаги в доме не стихли, выждал для верности около получаса и на цыпочках отправился в гостевую комнату для серьезного разговора.
- Это я, - прошептал он едва слышно, проникая в небольшую щель между дверью и дверным косяком. То, что Чонгук мог быть не готов к приему гостей, Юнги не волновало, ведь он видел его в таких местах и позах, что им уже не было чего стесняться друг перед другом. Чтобы парень не начал болтать раньше времени и не разбудил своим глубоким голосом малыша Чи, мужчина в миг сократил расстояние между ними и прикрыл его рот ладонью, а после, заглядывая в глаза, прошептал:
- Нужно поговорить.

Они сели на край постели, а Мин все еще продолжал держать одной ладонью мальчишку за запястье, а другой накрывал его губы. Как только он ощутил под собой пружинящий матрас, ладони медленно опустились на острые выпирающие коленки Чонгука, и Юнги продолжил:

- Мы вляпались, и я совершенно не знаю, как теперь я из этого выбраться. Наверное, правильней было бы все сейчас прекратить все это и забыть обо всем, что мы делали до сегодняшнего дня, но, - он запнулся и, увидев, как заблестели глаза напротив, поспешил успокаивающе погладить Чонгука по щеке и легонько притянуть его к себе за подбородок, - Я не хочу.

Старший не мог позволить себе много из того, чего хотел, ведь близость сына не только пугала возможность их обнаружения, а и здорово смущала. Всё, что ему оставалось – это нежно поглаживать этого ребенка и думать о том, насколько глубоко на дно он опускается ради того, чтобы в очередной раз увидеть его обнаженное тело, и в теле ли дело.
[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

Он никогда бы не подумал, что способен на такое, но сейчас, в плену у чонгуковых губ, Юнги плавился, будто горячий воск. Сознание упрямо противилось, подкидывая один за другим убедительные доводы, объяснения, почему мужчине не стоит поддаваться на провокации со стороны этого соблазнительного мальчишки, но животный инстинкт быстро затуманил разум. Мин честно сопротивлялся какое-то время, пытался отстранить его от себя и пресечь жарки поцелуи, перевести их в разряд нежных и ласковых, но быстро сдался, понимая, что где-то на задворках сознания и сам рассчитывал на подобный исход. Его губы жадно целовали пухлые губы напротив, ласкали язык, сползали на шею, и Юнги едва слышно выл от того, насколько сильно ему хотелось сейчас покрыть всё тело Чонгука багровыми отметками, но это повлечет за собой слишком много вопросов. Все свои тяжелые вздохи и сдавленные стоны он заглушал в глубоких и чувственных поцелуях, вжимался пальцами в упругие бедра, ласкал ими чувствительные места и даже не заметил, как стаскивает с мальчишки шорты своего сына, которые совсем недавно купил сам. Последний восседал на чужих бедрах и прогибался в пояснице так, что это, наверняка, свело бы с ума каждого, и Юнги не оставалось ничего другого, кроме как отпустить все свои мысли и отдаться чувствам, пока этот маленький чертёнок так страстно отдается ему. Просто хороший секс, который связывал их до сегодняшней ночи, стал чем-то, что «немного больше», но, кажется, оба пока еще этого не осознавали – один жадно вытрахивал из другого протяжные мычания сквозь крепко сцепленные губы, а тот в ответ откликался призывными движениями и хриплым «Еще. . .».

Если раньше мужчине казалось, что нет ничего более соблазнительного, чем стройное тело его любовника, изгибающееся на шелковых гостиничных простынях, то теперь он точно знал, Гуку больше всего на свете идет постельное белье, выстиранное самим Юнги, и приглушенный свет его старого ночника, в котором рельеф чонгуковского пресса смотрится максимально горячо. Пока младший спал, сладко посапывая после изнурительного марафона, в ходе которого он успел побывать во всех возможных позах и углах кровати, Мин крепко прижимал его к себе, позволяя уютно устроиться на своем плече, и кончиками пальцев успокаивающе водил по чужой руке. Его собственное тело ныло от приятного послевкусия, и в целом мужчину начинало медленно, но верно клонить в сон. Он осторожно сполз чуть ниже, уткнулся носом в растрепанную копну волос Чонгука и, как ему казалось, буквально на минуту прикрыл глаза. Рядом с этим мальчишкой Юнги чувствовал себя настолько спокойно, что это было откровенно странно, ведь стоило бы беспокоиться о том Чимине и многих других вещах. Вместо этого старший просто прижимал к себе своего любовника, рассматривал его из-под полуприкрытых век и неспешно засыпал, вслушиваясь в его размеренное дыхание.

Уснуть здесь, в гостевой комнате, никак не входило в его планы, но утром это не имело никакого значения. Едва придя в себя после глубокого сна, Мин первые несколько секунд лишь осоловело хлопал глазами, а после принялся тереть их тыльной стороной ладони. Панические настроения Гука пока что были ему непонятны, но как только в дверь постучали, всё стало на свои места, и мужчина понял, что они оба крупно влипли. Показывать свой испуг он, конечно же, не стал, чтобы лишний раз не пугать мальчишку, и потянулся за очками, оставленными вчера на прикроватной тумбочке. Прятаться под кровать и убегать через окно было бы слишком глупо и как-то по-ребячески, учитывая, что Юнги находился в собственном доме, поэтому он решил придерживаться ровно противоположной тактики. Он поднялся с постели, пригладил растрепанные волосы, присел у колен Гука, что метался по матрасу в поисках своего нижнего белья, успокаивающе провел ладонью по его бедру, легонько коснулся губами его внутренней стороны и одобрительно подмигнул. Не говоря ни слова, после этого он поднялся, поправил на себе галстук, а на Чонгуке – свободные шорты, решительно подошел к двери и дернул за ручку.

- Доброе утро, сынок, - просиял он, смотря на сонного сына, и лучезарно улыбнулся, - Я тут разбудил твоего друга, чтобы он точно не проспал школу, а мне не пришлось краснеть за это перед его родителями. Что за удивленный взгляд, Чи? Ты же знаешь, что я всегда по привычке закрываю дверь на замок. Юнги говорил так легко и просто, будто действительно удивляться было нечему, но на самом деле мужчина буквально чувствовал, как по его спине стекает пот. Врать сыну оказалось очень сложно и как-то безумно стыдно, но что-то было в этом Чон Чонгуке, ради чего Мин, кажется, был способен на всё. Потрепав волосы Чимина и создав на его голове форменный беспорядок, он чмокнул сына в макушку и отправил его переодеваться к завтраку, а сам устремился в ванную смывать следы прошедшей ночи. Честно говоря, делать это не особо то и хотелось – одежда, да и кожа пропахли Гуком, и это создавало эффект присутствия, от которого становилось хорошо и уютно даже в смятой вчерашней рубашке. Также не хотелось отвозить мальчишек в школу и осознавать, что ближе к вечеру домой вернется только Чимин.

Как оказалось, Юнги зря расстраивался, ведь на протяжении всего следующего месяца Чонгук то и дело оказывался в гостях у своего нового друга и в постели любовника, который с каждым днем всё больше привязывался к этому соблазнительному чертёнку. Мужчина заметил, что начал немного ревновать его, переживать о нем и в целом думать о Гуке намного больше, чем просто о горячем теле, с которым он спит. Чимин часто рассказывал о нем, и его отцу приходилось особенно несладко, когда тот упоминал о количестве девчонок, желающих называть Чона оппой. К тому же, близился День рождения этого сорванца, и старший уже накручивал себя по поводу того, что можно ожидать от подростковой тусовки. Благо, родители Чонгука, которые за это время стали доверять Юнги своего сына, тоже были обеспокоенны тем, что дети могут творить непотребства, и предпочли, чтобы праздник проходил не в каком-то клубе, а дома, под присмотром взрослых. Семейство Чон пока не могло организовывать что-то подобное, ведь в их дома полным ходом шел ремонт, а вот Мин всегда был готов принять их сына и предоставить место для праздника. Имея свои корыстные цели, разумеется.

В назначенный день Юнги выведал у Чимина всё, что мог, о плане предстоящего Дня рождения, пожелал сыну хорошо провести время, а сам отправился в боулинг, куда вся компания должна была прибыть ближе к вечеру. Под видом сюрприза для молодежи он хотел проконтролировать поведение Чонгука и остальных, которые, конечно же, не обойдутся без алкоголя. Мин не имел ничего против, да и сам частенько выпивал со своим мальчиком, – тем, который не Чимин – но не хотел, чтобы что-то подобное происходило без его участия и контроля. За время ожидания он уже успел пожалеть, что не пошел подсматривать за Гуком в кино, и сотню раз представил себе сцены из дешевых фильмов, где парочки сосутся на задних рядах. Сейчас мужчина казался себе каким-то психопатом, помешанным на объекте своего желания, да и, если на чистоту, таковым и являлся в какой-то мере.

К тому времени, как компания оказалась в здании боулинга, Мин успел прокрутить у себя в голове все самые ужасные сценарии, заказать себе соджу, выпить, заказать еще и попросить подкинуть льда в контейнер с пивом, припасенный для мальчишек. Увидеть его не ожидал никто, особенно Чимин, но Юнги вел себя, будто всё это происходило по обоюдной договоренности – улыбался, был приветлив и охотно знакомился со всеми гостями праздника.

- Родители Чонгука попросили меня присмотреть за вами, но я подумал, что вам будет куда веселее в компании хорошего алкоголя, чем старика Чимина, так что не обращайте на меня внимания, - миролюбиво произнес он после того, как поздоровался с каждым, и уселся на небольшой диванчик рядом с дорожками. Несмотря на то, что мужчина попросил не акцентировать внимание на том, что он находится где-то неподалеку, статного молодого мужчину, одетого в расстегнутую на несколько пуговиц хлопковую рубашку и узкие черные джинсы было сложно не заметить, особенно девочкам. Внимание несовершеннолетних девиц было Юнги откровенно противно, но лучше так, чем смотреть на то, как они вьются у ног Гука.

- Ну, что, покажешь мне мастерство? – подмигнул он Чону и передал бутылку холодного пива, - Чимин говорил, ты очень умелый в этом деле. О каком деле шла речь, Мин предпочел не утонять, зная, что Гук его понял, а на остальных плевать.

[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

Юнги с трудом удавалось держать себя в руках и скрывать истинные эмоции, вызванной внезапной близостью озорного мальчишки.  Игра и вовсе не входила в его планы, – мужчина рассчитывал расслабиться, наблюдая со стороны за тем, как соблазнительно смотрится задница его любовника, обтянутая узкими джинсами – но отказать Чонгуку, а тем более так просто показать, что он в чём-то не силен, Мин был неспособен. К тому же допустить ситуацию, в которой совсем недавно нашедшему друзей Чимину пришлось бы краснеть за своего отца, было попросту нельзя.

Подходя к дорожке и становясь по правую руку от Чона, мужчина будто невзначай задел его плечом, заставляя того невольно обернуться, по-доброму усмехнулся и заверил всех присутствующих в том, что не сомневается в способностях мальчика. Со стороны это звучало максимально нейтрально, вежливо и даже как-то по-отечески, но  то, как именно Юнги посмотрел на Гука, – с той самой задорной искрой в глазах и хитрым прищуром, после которого из его уст обычно звучал призыв к раздеванию  – наверняка дало последнему понять, что его намек был понят. Если бы не сын, Мин бы так и продолжал украдкой пожирать своего любовника взглядом, но Чим, единственный из всех знающий, насколько из рук вон плохо играет отец, привлек внимание к себе и тем самым напомнил мужчине, что они не дома.

- А ты смышленый, малыш, - едва слышно прошептал он, как только его ухо обожгло горячее дыхание мальчика, - Я соскучился.

Чонгук и правда оказался не только умелым игроком, а и потрясающим учителем – то и дело незаметно касаясь Юнги во всевозможных местах, мальчишка чётко и понятно объяснил своему «ученику», как правильно стать, отвести руку и совершить бросок. Мужчина слушал вполуха и искренне старался вникнуть во все тонкости игры,  но  пока рядом с ним Гук скользил по его мгновенно покрывшимся от таких действий мурашками рукам своими длинными тонкими пальцами, это не представлялось возможным. Единственным, что он понял, было то, что бросать шар стоит одной рукой, но и тут заботливый учитель не оставил Мина без внимания, помогая сделать бросок. Нагибаясь, Юнги вдруг почувствовал, как в его бедра упирается что-то твердое, и вмиг удивленно округлил глаза, а после едва заметно хищно усмехнулся. Пока остальные играли в боулинг, его мальчик играл в другую, куда более интересную и захватывающую игру, в которой он и сам был не прочь принять участие. Мужчина не был готов так просто позволить Чонгуку посягнуть на неприкосновенные части собственного тела, но это ведь игра, не так ли?
Мин нарочно нагнулся еще ниже, тем самым невольно вжимаясь бедрами в пах мальчишки, совершил бросок и тут же отстранился, придерживаясь мысли о том, что хорошего – понемножку. Он не хотел давать ему ложных надежд, ведь был уверен, что никогда не согласиться на смену ролей, но странное чувство и необъяснимая пульсация, что возникли в его теле за те несколько минут близости, не давало мужчине покоя. С помощью Чона ему удалось сбить все кегли разом, и он не мог перестать улыбаться, ведь его буквально распирала гордость за парня, и это помогло ему немного отвлечься от внезапных мыслей, но, увы, ненадолго. Игра продолжалась, а соблазнительные нагибания Чонгука – вместе с ней, и Юнги был готов поспорить на миллион вон, что тот нарочно выгибался и даже немного постанывал каждый раз, бросая шар.

- И всё же, я никогда не сомневался в том, что Чимин не умеет врать, ведь на счет Чонгука он говорил истинную правду, - констатировал мужчина после того, как в итоге их с Чоном скромная команда таки победила. В игре, затеянной этими двумя, пока было решено взять тайм-аут, но зная их, не стоит рассчитывать на то, что он продлится долго.

Как оказалось после, боулинг здорово убивает время, и к окончанию первых двух партий истекли те полтора часа, на которые были забронированы дорожки. Молодежь расходиться не торопилась и принялась шумно обсуждать поход в ближайшую пиццерию, но у Мина были свои мысли на этот счет. Дождавшись, пока гул немного поутихнет, он ненавязчиво вклинился в разговор и предложил кое-что, от чего, по его мнению, не отказался бы ни один подросток:

- Может, закажем пиццу на дом? Думаю, вы все знаете, что родители Чонгука затеяли ремонт, и я был рад предложить вам всем продолжить праздник у нас дома, так что, может, не стоит тянуть? Заказывать алкоголь мы, конечно же, не будем, - начал мужчина, а после заговорщическим шепотом добавил, - Потому что у меня и так полный бар. Только так, без фанатизма!

Кажется, после этой фразы Юнги враз стал лучшим другом для всех подростков, собравшихся поздравить его мальчика, и это играло ему исключительно на руку. Пока Чим с гордым видом принимал похвалы в сторону отца, последний быстро вызвал такси и погрузил одобрительно улюлюкающую толпу в автомобили. Ему очень хотелось предложить Чонгуку поехать с ним, в его собственной машине, но в любом случае с ними был бы Чимин, а значит, ни о каком романтическом моменте речь не шла. Скрипя душой, Мину пришлось ненадолго оставить ребят, но вот мысли о том, что происходит в их компании, не покидали его всю дорогу до дома.

Как и полагается, Юнги приготовил свое жилище к встрече гостей – обошлось без пошлых шариков и детских колпаков, зато с разнообразными холодными закусками, пёстрыми стаканами и всевозможными настольными играми. Пока ребята располагались и рассматривали дом, он заказал несколько пицц, парочку традиционных блюд и сладости, а после присоединился к компании, предлагая приготовить на скорую руку несколько простых коктейлей. Отказ, естественно, услышал не был, и мужчина принялся смешивать соки и сиропы со льдом и разумным количеством алкоголя – ему хотелось, чтобы друзья его мальчишек повеселились, а не искали тихий угол, чтобы опорожнить желудок. Во всей этой праздничной суматохе он всё никак не мог уличить момент, чтобы остаться с Чонгуком наедине. Официальной версией его подарка ко Дню Рождения был дом, предоставленный для празднования, но это был презент от отца лучшего друга, а вот любовник приготовил для Чона кое- что особенное.

Как бы Юнги не старался убедить себя в том, что его чувства к этому мальчишке – не более чем восторг от его упругой задницы и сладкой мордашки, выбор подарка расставил всё по своим местам. Он две недели каждый день думал о том, что бы ему подарить, искал возможные варианты, советовался с продавцами и, в конце концов, остановился на вещи, которая запала в душу ему самому. Мин давно заметил, что Гук носит серьги, – в свободное от учебы время его мочка уха всегда была украшена каким либо красивым украшением – и что они ему до безумия идут. Мужчина не раз касался этих самых украшений языком, когда ласкал губами его шейку и, кажется, мог с закрытыми глазами определить каждое, лишь прикоснувшись, но этим серьгам чего-то явно не хватало. После долгих поисков, он нашел потрясающе красивое аккуратное мужское украшение – подвеску из белого золота на тонкой плетеной цепочке. Она не было броской и ее можно было свободно носить под одеждой, ведь Чонгуку пришлось бы ответить не на один каверзный вопрос на счет этого подарка, если бы он постоянно был на виду. Поддавшись праздничному настроению, Юнги упаковал подвеску в небольшую бархатную коробочку синего цвета, которая легко помещалась в кармане его брюк.

В разгар празднования Мин всё же нашел удачное, как ему казалось, время, чтобы подарить подарок, ведь Гук по какой-то причине скрылся из виду, а значит, либо пошел в ванную, либо захотел подышать свежим воздухом. Намереваясь перехватить его по пути в гостиную, мужчина отправился искать мальчишку, предполагая, что найдет его в одном из коридоров, но это ему никак не удавалось. Обойдя несколько ближайших комнат, он поднялся на второй этаж, где располагались спальни, и услышал отголосок знакомого голоса. Да, это был определенно Чонгук, и Юнги почему-то решил, что тот говорит по телефону, ведь из обрывков фраз он понял, что мальчишка принимает поздравления. Он остановился у поворота в небольшую коридорную нишу, чтобы проверить, на месте ли коробочка, но вдруг услышал еще один голос, а после и увидел, как в нескольких шагах от него стоят Гук и Чим.  Стоят и целуются.

В этот момент мужчина почувствовал себя совсем еще ребенком, мальчиком, которому вернули «валентинку», но ни сказать, ни сделать ничего не мог. Всё, что ему оставалось, это развернуться на пятках и удалиться, надеясь на то, что его присутствие не было замечено. Он был слишком взрослым и слишком серьезным, чтобы показать свое расстройство хоть одной эмоцией на вмиг застывшем лице, но внутри у него будто бы оборвалась невидимая тонкая нить. И это было ужасно. 
[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

Всю оставшуюся часть вечера Юнги провел в смятении. Он прекрасно понимал, что не имеет права испортить праздник, поэтому держался, как мог, но все же не смог окончательно скрыть печаль и в разговорах участвовал неохотно. К счастью, гости этого, кажется, не заметили, и продолжили веселиться, пока тревожные звонки от их родителей не заставили ребят собраться и вскоре разъехаться по домам. Проводив последнего, мужчина вплотную занялся собственным сыном, который, находясь в эйфории от первого в жизни подобного мероприятия, напился так, как его отец однажды на своем собственном выпускном, то есть в хлам. Юнги было невероятно стыдно за то, что он допустил это, но он не мог предугадать, что малышу Чи будет достаточно несколько слабоалкогольных коктейлей для того, чтобы отправиться в Нирвану.

Поговорить с Чонгуком в этой ситуации, конечно же, не получилось, да и, по правде говоря, Мин не знал, стоит ли вообще это обсуждать. Имел ли он право на ревность и если имел, то к кому? Наверное, ему должно быть обидно за сына, но эгоистичное нутро сжималось от обиды за себя. Обстоятельства заставляли Юнги чувствовать себя настолько паршиво, что он был готов лезть от этого на стену, но не мог себе этого позволить. По просьбе отца мальчишка остался у них на ночь, но мужчине было не до него, ведь сначала нужно было привести в чувство Чимина, а потом и себя.

Младшему было не лучше, и около часа он провел, сидя на полу в ванной комнате и склонив голову над белоснежным ободком унитаза. Всё это время старший был рядом, периодически давал попить, помогал убрать волосы, лезущие в лицо, и ободряюще гладил сына по плечу. Возможно, в другой ситуации он был бы зол на крошку Чи, но сейчас Юнги хотелось лишь обнять его и сказать, что завтра будет лучше. По крайней мере, физически, а вот за другие аспекты его состояния мужчина ручаться не мог.

Краем глаза Мин не забывал наблюдать за тем, что делает Чонгук – то незаметно подойдет к дверям гостевой спальни, чтобы посмотреть, горит ли в дверном проеме свет, то как будто невзначай медленно пройдется по коридору, надеясь на встречу. Ближе к ночи он услышал, как в ванной, которая к тому времени была тщательно отмыта от следов жизнедеятельности Чимина, зашумела вода, и сделал вывод, что мальчишка отправился в душ. Как бы мужчина не старался перестать о нём думать, все его попытки ждал провал, слишком уж запал ему в душу и Чонгук, и этот проклятый поцелуй.

Благо, сыну становилось лучше, и тревога, сковывающая Юнги, рассеялась ровно наполовину. Ему пришлось уложить крошку Чи, как маленького, включить ему ночник и побыть с ним, пока тот не уснет. Уставший и изнеможенный после длительного контакта с унитазом ребёнок выглядел вяло, но на его щеках начал проступать здоровый румянец, а речь, из которой было ни слова не разобрать, стала заметно более внятной. Перед сном Чимин захотел поговорить, и Мин резко напрягся, боясь, что он начнет рассказывать о ситуации с Чонгуком. Так и оказалось, но сын немного переиначил историю, притворившись, что говорит о некой однокласснице.

– Пап, как ты понял, что влюбился?

Юнги нервно сглотнул, но всё же ответил, что по-настоящему впервые был влюблен в его маму. Чи округлил глаза и начал расспрашивать, что значит «по-настоящему». 

– Это значит, что этот человек способен не только быть твоим миром, но и быть его частью, понимаешь? Любовь – это идти рука об руку по длинной тропе, встречать на ней разных людей, попадать во всевозможные передряги, а не находится в коконе в компании лишь друг друга. Это сложно, но приходит время, когда ты сам это осознаешь… А почему ты спрашиваешь? Тебе кажется, что ты в кого-то влюблен?

На этот раз замялся Чимин, но всё же рассказал, что есть кое-кто, кто ему нравится, но этот человек может быть ему всего лишь другом.

– Друг – это не всего лишь, Чи. Друг – это иногда намного важнее, чем любимый человек. Подумай о том, от кого в этом человеке больше – от друга или от любимого? К тому же, дружба – это всегда немного любовь, просто иная. Может, именно эту любовь ты посчитал за той самой?

Сын задумался, а вместе с ним и сам Юнги. Говоря о том, что был впервые влюблен, он невольно подразумевал, что это чувство настигло его вновь, но к счастью Чимин этого не понял. Чувства к Чонгуку – то, что мужчина почувствовал, став невольным свидетелем поцелуя – невозможно было придумать, подделать, нафантазировать, а тем более скрыть. Это была определенно любовь, и Мин молился, чтобы младший пришел к выводу, что между ним и Гуком – дружба.

Возвращаясь в спальню, он был вымотан как морально, так и физически. Сил не было ни на что, и он мечтал лишь о том, чтобы как можно скорее лечь в кровать и забыть о происшествиях сегодняшнего дня. К своему большому удивлению, закрыв за собой дверь в спальню, Юнги понял, что он в ней не один. Напротив него на самом краю кровати сидел не кто иной, как Чонгук в его собственной такой свободной ему футболке. Он выглядел расстроенным и очень грустным, будто брошенный котенок, и не дал мужчине вставить ни слова, принимаясь тараторить что-то в оправдание своего поступка. Мужчина слушал, но не слышал, лишь вглядывался в лицо напротив, ведь ему не нужны были оправдания, благодаря откровениям Чимина он всё знал сам. Обижаться на Гука за то, что он поступил именно так, было невозможно, тем более, сейчас он вызывал лишь одно желание – сгрести его в охапку, прижать к себе крепко-крепко и никогда больше не отпускать. Как только мальчишка оказался рядом, а его губы коснулись шеи Юнги тут же накрыл острые плечи ладонями, сомкнул руки на его спине и притянул к себе.

– Всё мое – твое, – промурлыкал он Чонгуку на ушко и уткнулся в нежную кожу за ним губами.

Других слов Мин не нашел, точнее, было несколько, но они застряли в его горле и никак не хотели вырываться наружу. Мысленно он уже не раз проговаривал их в сторону своего любовника, представлял, как скажет это слух, но на деле мялся, будто он сам – школьник, и это для него впервые. Разговор с Чимином натолкнул мужчину на мысль о том, что пора перестать обманывать себя и пытаться сдержать свои желания, ведь в них нет ничего, за что Юнги было бы стыдно. Ему не должно быть стыдно за то, что:

– Я люблю тебя, прошептал он еще тише, не отрывая лица от густых каштановых волос.

И всё будто смешалось в голове так, словно они взмыли воздух, сидя на огромной карусели. Эмоции, и без того переполняющие мужчину, затмили его разум, не оставляя ни одной мысли, кроме той, которую он только что озвучил. Ждать ответного признания он, конечно же, не стал, ведь понимал, что для мальчишки это, наверное, еще сложнее, чем для него самого, поэтому просто слегка отстранился, осторожно взял в ладони чужое лицо и тепло улыбнулся, глядя в глаза напротив. От одного это зрелища Мин чувствовал себя на седьмом небе от счастья, но кое-чего в этой прекрасной картине всё-таки не хватало. 

Он сделал шаг назад и запустил руки в карманы, прося Чонгука отвернуться. Тот бы ни за что не послушался сразу, и Юнги, улыбаясь, аккуратно развернул мальчишку, стал у него за спиной и легко набросил на его изящную шею украшение, что весь вечер томилось в ожидании этого часа.

– С днем рождения, мой мальчик. Пусть эта милая вещица всегда напоминает тебе обо мне, - на одном дыхании произнес мужчина и осторожно прижался губами к его шее. Не задумываясь, он обнял Чонгука за талию и притянул к себе, не намереваясь отпускать из своих объятий и спальни до самого утра, а возможно и до конца жизни.

[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

Спустя долгое время Юнги вспоминал эту ночь, как лучшую, что была в его жизни. Время, проведенное тогда с Чонгуком, не просто казалось эталонным, оно было таковым. Мужчине еще никогда не доводилось чувствовать с кем-то подобное единение души и тела и ощущать буквально физическую нужду в чем-то присутствии. Чувства к бывшей жене, отеческая любовь, ничто не могло с этим сравниться, и иногда Мин чувствовал себя виноватым перед всеми теми, которым должен был дарить тепло и нежность, которые целиком и полностью доставались этому мальчишке. Украшение, подаренное ему на День рождения, он с тех пор носил, не снимая, и сердце Юнги замирало каждый раз, когда под просторной мальчишеской футболкой угадывались очертания маленького золотого компаса. В тот день Чонгук сказал, что этот компас поможет ему не заблудиться, и почему-то эта фраза глубоко въелась в память мужчины. Наверное, все дело в том, что ему хотелось, чтобы его любимый человек всегда мог найти к нему дорогу, а Чон понял это его желание, будто делил с ним одно сознание на двоих. Порой Юнги считал, что так и есть.

Та ночь была совершенно необычной и в каком-то роде первой для этих двоих, когда они не имели физической близости, но были настолько близки духовно, что это не могло сравниться ни с одним оргазмом, а уж их Мин со своим мальчиком успел познать немало. Ему было трудно говорить о чувствах, но он мог делать – нежно гладить по плечам, поправлять одеяло, убирать волосы со лба и тихонько шептать слова любви на ухо давно заснувшему Чонгуку. Тот в ответ каждый раз улыбался так, словно всё слышал сквозь сон, но Юнги почему-то был уверен, мальчишка спит.

После подобных ночей у них было не много, точнее, они были, но каждый раз кто-то волновался и боялся быть застигнутым врасплох. Конечно, к такому ритму жизнь можно было бы привыкнуть, – люди и не к такому привыкают – но с каждым днём оба всё больше и больше мечтали о том, чтобы провести время друг с другом ничего не боясь не стесняясь собственного положения. К счастью, вскоре судьба подкинула им подходящий случай, и в нужный момент Чимин был отправлен на выходные к маме, а родители Чонгука обмануты историей о том, что он со своим другом будет два дня безустанно рубиться в приставку под присмотром его чуткого отца. Правдой во всём этом был только чуткий отец, который не мог дождаться, когда наконец-то у него будет целых два дня свободы наедине с любимым человеком, и Чимин, отдыхающий в загородном доме своей легкомысленной родительницы. Благо, крошка Чи любил бывать у мамы в гостях, поэтому не чувствовал, будто его сплавили, а значит, Юнги в свою очередь, не казалось, что он – ужасный отец.

– Все будет хорошо, не стоит волноваться, – прошептал он, утыкаясь лицом в густые чонгуковские волосы, как только тот оказался у него дома, что подразумевало его же объятия, – Нас никто не потревожит.

Мин хотел провести эти два дня так, будто они с Гуком – настоящая семья, и сделал всё для того, чтобы обеспечить мальчику семейный уют. К его приходу на плите в глубокой сковородке томился свежеприготовленный омлет с беконом, по телевизору шло какое-то шоу, ведущий которого приглушенно болтал что-то на фоне, а сам мужчина был одет в домашний спортивный костюм, в просторную кофту которого легко помещались двое – он и Чонгук.  Не успел Юнги открыть рот, чтобы предложить мальчику накормить его стряпней собственного приготовления, как тот сам утянул его на кухню, а после грациозно уселся на кухонную тумбу. Мужчина тяжело вздохнул, в очередной раз ощущая небольшое напряжении от одного взгляда на этого непосредственного чертенка, но всё же взял себя и его бедра в руки.

– Ужин, говоришь? Я, конечно, предполагал, что в любой паре приходит момент знакомства с родителями, но не думал, что так скоро… Как думаешь, мне стоит подарить твоей маме цветы? – Мин зашелся смехом, а после обнял Чонгука как можно крепче, тем самым желая показать ему, что в предстоящей встрече нет ничего страшного, а если и есть, то он защитит мальчишку от всего, что бы не случилось. – Я с радостью приду к вам на ужин, да и Чимин, я думаю, будет рад. У вас… всё хорошо, к слову?

Юнги переживал за сына не меньше, чем за собственные отношения, ведь не хотел, чтобы тот в соль юном возрасте познал любовные разочарования, но сейчас, в столь прекрасный день, ему не хотелось долго придаваться тяжелым мыслям, да и Гук сам перевёл тему. Его предложение сфотографироваться было настолько милым, что мужчина не смог сдержать широкую и немного глупую улыбку, а после прижался к мальчику, крепко обхватывая свою талию его ногами. Фотография получилась живая, светлая и, что самое главное, оба, запечатленные на ней, выглядели бесконечно влюбленными друг в друга. Выглядели и были таковыми.

– Ты уверен, что хочешь это увидеть? – смущенно спросил Мин в ответ на просьбу показать его старые фотографии, – Ты вряд ли ожидаешь увидеть то, что хранят мои фотоальбомы. Честно говоря, он немного стеснялся того, каким был в свои двадцать лет, но Чогук так настаивал и был Юнги уже таким родным, что он быстро сдался и уже через минуту держал в руках пыльный альбом, пестрящий фотографиям, где он, одетый в мешковатую одежду, гремит позолоченными цепями.

– Тогда это было модно, – пытался отшутиться Мин, пока Гук заливался гомерическим хохотом от одного взгляда на юного репера, – У меня даже псевдоним был! Но мальчишку это не просто не останавливало, а буквально заставляло сгибаться пополам.

Под натиском Чонгука, который спустя некоторое время всё же перестал смеяться и вновь обрел возможность ровно дышать, ныне Юнги, а когда-то Шуга даже зачитал несколько текстов, комично набрасывая на растрепанную макушку капюшон от толстовки. Гуку от этого зрелища снова стало плохо, и он принялся смеяться еще громче, а после выдал то, от чего в комнате резко повисла гробовая тишина.

Он его любит?

Не то, чтобы мужчина не догадывался об это, но услышать такое от мальчишки было пределом его мечтаний. Где-то рядом на сковородке шипел бекон, за окном лаяла соседская собака, а здесь, в эту самую секунду, Чонгук признавался Юнги в любви, и последний не мог поверить в это счастье. Несколько секунд помедлив, он резко сорвался с места и заключил мальчишку в крепкие объятия, тут же касаясь его губ своими. Это не было чувственно, не было страстно, даже горячо, – мясо на сковородке пылало сильнее – но всю нежность и трепет, которые  Мин вложил в этот поцелуй, нельзя было сравнить ни с чем. Он подхватил Чона на руки и обнял так сильно, насколько смог, а после опустил на ног и повторил его слова:

– Я люблю тебя.

С тех самых пор время для них двоих остановилось. За окном темнело, в прихожей загорались лампы, но им казалось, будто стрелки часов каким-то волшебным образом перестали идти. Им наконец-то не нужно было прятаться, и оба свободно разгуливали по дому, вместе ели, дурачились и смотрели любимые фильмы. Юнги показал Чонгуку еще много свои фотографий и взял с него обещание показать свои в ответ, когда он окажется у него в гостях, и разрешил выбрать любую из своих футболок, чтобы она стала ему домашней. Все футболки, конечно же, были мальчику велики, и он смотрелся в них безумно мило, но всё же нашлась одна, которая оказалась ему в пору. Ее Мин вытащил с самой дальней полки своего шкафа и даже осмотрел, будто не видел ее лет десять. Пока Гук крутился перед зеркалом и отпускал шуточки, мужчина никак не мог налюбоваться ним, а после еще раз показал ему еще одну из фотографий, на которой тот почему-то не заметил одну интересную деталь:

– Не замечаешь сходства? На фотографии Юнги, совсем юный и обвешанный всевозможными реперскими цацками, стоял именно в этой футболке. – Бери себе, теперь это твоё.

Если раньше ему казалось, что Чон лучше всего смотрится без одежды, то теперь мужчина понимал, что больше всего ему идет быть одетым в его собственные вещи. Таким образом Юнги казалось, что он делиться с мальчиком частичкой себя, и если бы он мог, отдал бы ему себя всего. Романтический момент прервал телефонный звонок, и на экране гаджета, лежащего неподалеку высветилось такое пугающее последнее время «Мама». Мин отреагировал первый и тут же поднял трубку, жестом показывая Чонгуку молчать.

– Добрый день, госпожа Чон, это Мин Юнги, – начал он добродушно и так же продолжил, – Мальчишки заигрались во дворе и я попросил их оставить телефоны в доме, чтобы они не отвлекали их от развлечений на свежем воздухе. Знаете, эти дети и их жуткая привязанность к этим звонилкам сводит однажды меня с ума. Вы тоже так считаете? Ох, мы явно поладим. К слову, Чонгук передал мне, что вы ждете нас с Чимином в гости, и я хотел бы лично поблагодарить вас и уверить, что мы придем. Да что вы, вам спасибо! Всего хорошего!

Всё время, он Юнги говорил, он неотрывно смотрел на Чонгука, сто так по-детски уселся на ворох одежды на полу и смотрел на него своими милыми щенячьими глазами. Как только звонок прервался, мужчина сел рядом с ним, поджал под себя ноги и нежно чмокнул мальчишку в щеку.

– Я  же говорил, со мной тебе нечего волноваться.
[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

Разговор с мамой Чонгука не прошел бесследно, и Юнги для себя многое понял и осознал. Не отдавая себе отчёт, он добровольно взял на себя ответственность за этого мальчишку и согласился взвалить на свои плечи все его беды и невзгоды, ощутил, что готов заботится о нём и защищать их отношения во что бы то не стало. Подобное не случается просто так, от симпатии или влюбленности, и зачастую случается не чаще, чем несколько раз за все осознанное существование. Юнги знал об этом и был счастлив, что встретил этого человека в самом начале своего пути. Теперь он точно знал, что после тридцати жизнь только начинается.

– Я был стройным и изящным, – мужчина засмеялся и принялся щекотать Чонгука, перебирая пальцами кое-где ощутимые рёбра, – Но судьба распорядилась так, что Чимин пошел в маму. . . Теперь уже оба смеялись, но вскоре быстро перевели тему, ощущая всю неловкость этой шутки, и продолжили смеяться над тем, с каким рвением Чон обещал защищать своего мужчину. Юнги, слушая это, почему-то ни капли не сомневался, что всё так и будет, и они ни в коем случае не расстанутся в период, когда из мальчишки Чонгук превратится в прекрасного юношу, а после – мужчину.

– Обязательно, – он взъерошил волосы на чонгуковской макушке, и тепло улыбнулся, глядя на это прекрасное создание, – Но для меня ты всегда будешь моим любимым малышом.

Любимый малыш обнимался крепко и целовался так тепло, что Юнги в какой-то момент показалось, будто в город пришло долгожданное лето. Он был готов проваляться с мальчиком так не день и не неделю, а всю оставшуюся жизнь, но занятие, которому они бы могли вместе предаться, нашлось очень быстро, причем, оказалось весьма пикантным. Признаться, Мин не был одним из тех извращенцев, чья гардеробная переделана в комнату удовольствий, – отношения с несовершеннолетним в его случае и так попахивали неким извращением – но изредка он таки фантазировал о том, что бы они могли попробовать с Чонгуком. Обычно, фантазии ограничивались всевозможными игрушками и соблазнительными кожаными костюмами, о чем мужчина поспешил поделиться, но было еще кое-что, о чём он думал последнее время неприлично часто.

– Мне нравятся эти милые лисьи хвостики, знаешь, которые с одной стороны – хвост, а с другой – аккуратная пробка, – начал Юнги издалека, тут же ощущая, как лицо заливает краской. Казалось бы, они многое попробовали и тщательно исследовали тела друг друга, но ему всё равно было немного неловко говорить о подобном. С другой стороны, Чонгук за всё то время, что эти двое были вместе, стал для мужчины настолько родным человеком, что его близость располагала к разговорам вроде этого, и мальчишка был способен успокоить своего парня одной лишь улыбкой. 

Он говорил, а сам медленно поглаживал младшего по изгибу мальчишеской талии. Пальцы медленно перебирали ткань футболки, чуть задирая ее вверх, а после ласкали мягкую гладкую кожу. Касаться Чона, не задумываясь о том, что в любой момент может кто-то нагрянуть, и придется в спешке убирать руки, было настолько потрясающе, что Юнги наконец-то отбросил стеснение и в красках описал портупеи, аккуратные ошейники и кожаное нижнее белье, которое казалось ему безумно сексуальным. Каждое слово отдавалась в его воображении представлением того, как бы Чонгук выглядел во всем этом великолепии, от чего в штанах очень скоро стало тесно и неуютно.

Сказать о том, что Мин держал напоследок, он так и не решился, и причиной тому было не нежелание или какое-либо стеснение, хотя, наверное, ему всё-таки было немного стыдно – как за то, что думал об этом, так и за то, что этого стыдился. С тех пор, как они отметили День рождения Чонгука, прошло немало времени, а Юнги всё не мог перестать вспоминать о том, как тот жался пахом к его бедрам, – уверенно, властно, как бы он сам сделал, будь на его месте – и, чёрт побери, это было очень соблазнительно. Вспоминать – одно, а признаться в том, что где-то в глубине души зарождается желание поэкспериментировать с позициями – другое, особенно, если ты – убежденный самец, ни разу до этого не испытывающий подобных желаний. Говорить об этом и вовсе страшно – кажется, что хватит нескольких слов, чтобы кожа Мина вмиг приняла окрас помидора. Другое дело, если бы мальчишка заговорил об этом сам, и тогда, возможно, Юнги бы и смог поделиться с ним своими мыслями на этот счет. Проще говоря, мужчина сам загнал себя в угол и погряз в смятении, хотя стоило ли отказываться от удовольствия с любимым человеком из-за каких-то подсознательных страхов? Каким образом этот Чон Чонгук – маленький проказник – вызвал в нем такую бую эмоций, остается лишь догадываться.

– А чего бы хотелось тебе? – следом спросил Юнги, ожидая, что будет внимательно слушать и тяжелые мысли отойдут на второй план сами по себе, – Может, тебе хотелось чего-то, чего я ни разу не делал?

Мальчишка улыбался так, будто хранил в себе какую-то тайну, и это не могло не возбуждать само по себе, а все слова, что после должны были быть им сказаны, заранее звучали в голове мужчины, как призыв к действию, ведь не было на свете ничего более сексуального, чем Чонгук, говорящий с ним о постельных делах.

[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]

К сожалению, как и всё хорошее, выходные стремительно подходили к концу, и Юнги было всё труднее скрывать грусть в глазах. Время, проведенное с Чонгуком, сейчас казалось ему лучшим, что было в его жизни, а эти два дня напоминали что-то на подобии медового месяца, после которого так трудно было вернуться в привычный обоим ритм. После откровенных разговоров мужчина, как и ожидалось, не смог сдержаться и остановиться на одном лишь обсуждении, ему хотелось практики, и благо, что его мальчик разделял все мысли и желания своего возлюбленного. Без всякого стеснения они могли ублажать друг друга на полу, в любой комнате и любой позе, которую только могли представить, и так, что после Юнги не смог вспомнить всё в мельчайших подробностях, настолько был опьянен Чонгуком и его телом. Единственным, что отпечаталось на подкорке у мужчины, было непреодолимое желание в скором времени посетить школу, в которой учились его мальчишки, чтобы поинтересоваться успеваемостью сына, пообщаться с учителями и опорочить одну из парт в пустом классе.

Если время, проведенное с Гуком, пролетело незаметно, то дни после их совместных выходных тянулись, будто нуга. Юнги жил от встречи к встрече и отсчитывал дни до того желанного момента, когда ему не нужно будет больше скрываться, но объективно понимал, что это будет не скоро. С одной стороны, ожидание изматывало, но с другой Мин был рад тому, что всё идет своим чередом и ничто не омрачает их отношения с Чонгуком, но, как оказалось, так будет не всегда. В один из дней, когда он освободился немного раньше и решил забрать сына из школы, попутно встретившись с его другом, ничего не предвещало беды, и Юнги, как обычно, припарковался неподалеку от спортивной площадки. Благодаря тому, что Чимин в последнее время стал куда более общительным и сам с радостью становился инициатором разговоров, его отец знал всё об их школьной жизни, а так же приблизительно ориентировался в расписании уроков. По приблизительным расчётам последнего, мальчишки с минуты на минуту должны были оказаться в поле его зрения, но когда спустя полчаса на парковку вывалила толпа детей, среди которых не было ни Чонгука, ни малыша-Чи. Юнги начал нервничать.

Уже по пути к внутреннему двору он ответил на звонок, который расставил мужчину стремительно перейти с быстрой ходьбы на бег. Сын говорил сбивчиво и совершенно невнятно, но не нужно было быть сыщиком, чтобы понять, что что-то не так и его ребёнок паникует. Оказавшись рядом, Юнги тут же бросился к мальчишкам, ведь то, что он увидел, повергло мужчину в шок, а после заставило гордиться, ведь прежний Чимин наверняка бы сбежал, увидев лишь каплю крови.

Он не знал, к кому бросится первому, и метался между двумя детьми, мысленно проклиная каждого, у кого хватило наглости толпой наброситься на двух беззащитных парней. Если Чи выглядел неплохо, – несколько ссадин на коленках и локтях в куче с испуганным видом – то Чонгуку досталось за двоих. Прижимая его к себе и помогая дойти до машины, Юнги и сам чуть ли не скулил от одного вида своего мальчика, но стойко держал лицо, ведь ему нужно было быть опорой и поддержкой. Вместе с Чимином они погрузили Чона на заднее сидение и тут же рванули по направлению к больнице, но в какой-то миг мин свернул с автострады и притормозил в одном из ближайших дворов.

Волнение за Чонгука, от которого Юнги чувствовал пульсацию крови в каждом сосуде своего тела, на какой-то миг затуманило его разум, и он был готов мчаться на край света, лишь бы помочь ему, но стоило прежде подумать, чем это им обернется. Родители мальчишки наверняка придут в ужас, если увидят сына в таком состоянии, а в больнице скорее всего и вовсе потребуют вызвать милицию, и все это вряд ли положительно скажется на Чонгуке.

– Чи-крошка, я отвезу тебя к маме, а сам постараюсь привести твоего друга в порядок, иначе вам двоим несдобровать, понятно? – произнес он уверенным тоном, не подразумевающим возможность сопротивления – Скажешь ей, что вступился за друга, она поймет, а вот госпоже Чон лучше не видеть того, что сейчас вижу я.

Всё время, что Юнги разговаривал с бывшей женой, объясняя ситуацию, в которой они втроем оказались, он не мог перестать думать о Чонгуке, который ждал его в машине. Как только формальная часть закончилась, и мужчина напоследок обнял сына, шепча ему что-то о том, что безумно им гордится и как можно скорее заберет его домой, чтобы Чимину не приходилось терпеть отвратительный запах сигарет, которые курит его мать, он стремительно помчался обратно к Чону. Тот устало сидел на заднем сидении машины, сползая по изрядно испачканной обивке, и наблюдал за происходящим в окне. Юнги тут же бросился к нему, осторожно обнимая и прижимаясь губами к его макушке.

– Никогда больше, слышишь, никогда так не делай! Не знаю, что произошло, но никогда так больше не рискуй собой, – сбивчиво бубнил он, перетягивая Чонгука к себе на колени. С каждым своим движением мужчина всё больше пачкал собственную рубашку, но сейчас ему не было до этого дела, как и до салона автомобиля, который теперь нуждался в чистке. Всё, о чём он думал – это его мальчик, и постепенно в нём нарастала злость.

– Кто сделал это с тобой? Клянусь, я убью их!

Но Чонгуку сейчас было явно не до громких слов, поэтому Юнги быстро утих и принялся успокаивать его, стараясь дать понять, что рядом с ним он в безопасности. 

– Поехали, я обработаю твои раны и позабочусь о тебе, маленький.
[AVA]http://s7.uploads.ru/aFj1C.gif[/AVA][NIC]Min Yoongi[/NIC]